Рай обреченных

доходов. Эти офицеры хорошо наживались на заключенных и не имели права обирать местное
население. В свою очередь, и местное руководство района не вмешивалось в деятельность
расположенных на ее территории колоний и спецкомендатур, понимая, что руководство этих
подразделений обязано обеспечивать бесперебойное поступление денег в свое Управление и
свое Министерство.

Когда машина уже подъезжала к Умбаки, Шаболдаев достал с заднего сиденья водку и, открыв
бутылку, сделал несколько глотков. Поморщился и, развернув одну конфету, стал яростно ее
жевать. Протянул бутылку лейтенанту.

— Выпей. Это для дезинфекции нужно. Там все прокаженные будут.

Лейтенант послушно сделал несколько глотков. Но не стал закусывать конфетой, лишь с шумом
втянул в себя воздух.

— А ты не выходи из машины, — строго приказал сидевшему за рулем сержанту майор
Шаболдаев, — и смотри, чтобы никто не трогал автомобиль. Никто чтобы к нему не прикасался.

Машина въехала в поселок. Как обычно, было тихо и спокойно. Шаболдаев однажды приезжал
сюда три года назад, во время выборов, когда местные жители и больные должны были
проголосовать. В советские времена явка голосующих должна была быть почти абсолютной. И
потому урну привезли в Умбаки, все осторожно опустили бюллетени в урну, и ее снова увезли
из поселка. Впрочем, на Востоке существуют свои традиции. И быть избранным против воли
местного падишаха нельзя ни в коммунистические времена, ни в демократические.

У административного здания больницы машина остановилась. Лейтенант, никогда ранее сюда не
приезжавший, невольно вздрогнул, увидев проходившего мимо человека с перевязанным лицом.
Видны были только глаза, наблюдавшие за приехавшими. Шаболдаев вылез из машины,
оглядываясь вокруг. Он не сомневался, что сейчас десятки пар любопытных глаз наблюдают за
ними отовсюду. Но больные проказой были лишены главного человеческого качества —